Грабин знал, что одновременно с их конструкторским бюро над такой же пушкой работал на Урале известный конструктор Федор Федорович Петров. Еще один вариант танковой пушки создавался на их заводе. Но вести о конкурентах не волновали, а даже радовали. Война заставила по-новому смотреть на подобные факты. Фронту нужны были хорошие танки и надежное вооружение. А соперничество увеличивало шансы на успех. Все три проекта можно было соединить в один, лишь бы орудие отвечало необходимым требованиям.

В конце 1943 года Грабину позвонил нарком вооружения Д. Ф. Устинов. Поинтересовался, как всегда, ходом работ, поговорил о нуждах и проблемах ЦАКБ, потом спросил:

— По докладам, ваша танковая пушка уже готова?

— Не все еще отлажено, Дмитрий Федорович. Есть недостатки.

— Это ничего. И у Петрова орудие собрано. Готовьтесь, на днях все вместе выедем к Еляну на ваш родной завод. Они тоже закончили работу. Там и сравним на полигоне все три образца. Вы готовы к такому решению вопроса?

— Наше КБ готово…

Вместе с Устиновым на завод прибыли нарком боеприпасов Б. Л. Ванников, нарком танковой промышленности В. А. Малышев, начальник ГАУ маршал артиллерии Н. Д. Яковлев и командующий бронетанковыми войсками маршал бронетанковых войск Я. Н. Федоренко.

В первый же день Грабин прибыл на испытательную площадку. Хотелось взглянуть на пушки, представленные соперниками. Около одной из них встретил Петрова. Федор Федорович, обложившись бумагами, что-то исправлял в чертежах. Поздоровались сухо, каждый был занят своими делами. Времени на доработку перед испытаниями почти не оставалось.

Окинув быстрым взглядом орудие уральцев, Василий Гаврилович невольно удивился. Все три коллектива трудились обособленно, конструкторы не консультировались друг с другом, не знали, кто и как решает возникающие проблемы. Но странное дело — орудия получились такими похожими, будто создавал их один человек. «Наверное, это и есть предел совершенства, — подумал Грабин. — В любом деле имеется единственное, самое верное решение. Находят его разными путями. Но когда оно уже найдено, сходства не избежать. Колесо, как ни мудри, останется круглым и будет обязательно иметь ступицу и обод».

Но первые же испытания показали, что пушки не такие уж близнецы. У одной была мощность выше. Другая стреляла точнее. Третья оказалась легче. Сразу же выявились и недостатки. Пушка Петрова не подошла танкистам: и вес велик, и в обслуживании сложна. Но Д. Ф. Устинов не торопился с решением:

— Надо попытаться все объединить в одном изделии. Зачем изобретать велосипед, если он уже изобретен?

Его предложение было принято. Однако, несмотря на схожесть конструкций, чужие детали «вживались» с трудом. Много работы было у кузнецов и слесарей. Отдельные узлы приходилось проектировать заново. Время считали не днями, а часами. Часто глубокой ночью в цехе можно было встретить Устинова. Он следил, как идет сборка, помогал оперативнее решать сложные вопросы. Постепенно становилось ясно, что идея создания орудия совместной конструкции себя оправдывает. По многим показателям оно превосходило каждый первоначально представленный вариант.

Новой системой занимались три ведущих конструктора. От ЦАКБ — Петр Федорович Муравьев и Георгий Михайлович Сергеев. От завода — Анатолий Иванович Савин.

— А пословица-то не всегда верна. Нянек у нашей пушки много, но дитя не страдает, — не удержался от похвалы Грабин.

Савин ему понравился. Молодой, но хваткий. И смел, и нетороплив. «Конструктор с большим будущим», — решил Василий Гаврилович. Видя, с какой убежденностью Анатолий Иванович отстаивает свои идеи, Грабин старался ни в чем не обидеть и не ущемить его. Он по опыту знал, как много значит в конструкторской работе вера в свои силы и способности.

В начале января все работы были закончены. Начались испытания орудия. Складывались они вроде бы хорошо. И вдруг — неудача. Не выдержала нагрузок люлька. Обследовав ее, все пришли к выводу, что доработки не помогут. Надо изменить саму конструкцию.

— Сколько времени потребуется? — спросил Устинов.

Грабин, прикинув объем работ и возможности коллектива, ответил нерешительно:

— Около недели.

— Надо ускорить, — распорядился нарком.

Пришлось действовать уже испытанным методом.

Конструкторы подготовили чертежи, а технологи почти одновременно с ними разработали технологию изготовления модели для отливки. Спустя три дня люлька была обработана и поставлена на место старой. Испытания продолжались.

Новая пушка для танка Т-34 по многим показателям превосходила свою предшественницу. 85-мм снаряд весил более девяти килограммов, начальная скорость его полета достигала почти восьмисот метров в секунду, на расстоянии 500 метров он пробивал броню до 100 миллиметров. Такие боевые качества орудия давали возможность нашему Т-34 успешно вести борьбу с гитлеровскими тяжелыми танками.

После того, как пушка успешно прошла положенный объем испытаний, она была принята на вооружение и вся документация была направлена на танковые заводы. Т-34, уже заслуживший добрую славу у фронтовиков, стал еще большей грозой для фашистов.

Власть времени

Машина быстро неслась по шоссе, наматывая на колеса километры широкой асфальтированной дороги. Был солнечный апрельский день. Молодые березки, еще не одевшись листвой, зябко покачивали голыми ветками, окна в деревенских избах сверкали вымытыми стеклами, на берегу пруда сидели мальчишки с удочками.

Еще поворот — и взору сидевших в машине открылся зеленый пригорок. На нем водитель даже притормозил, почувствовав, что Василий Гаврилович Грабин вдруг подобрался, напряженно глядит в сторону мельницы. Ветряк не работал. Дверь была заколочена досками, которые еще более усиливали впечатление заброшенности.

— Надо бы подъехать, — неуверенно проговорил Василий Гаврилович.

Машина медленно покатилась по обочине, но съезда водитель так и не обнаружил, глубокий кювет, наполненный талой водой, уходил далеко вперед. Даже из села дороги к мельнице не было. Видимо, за ненадобностью ее давно перепахали.

— Ладно, поедем дальше, — вздохнул Грабин.

На душе стало грустно. Всю жизнь он обгонял время. Создавал артиллерийские системы, которым десятки лет не было равных в мире. Писал научные труды. Растил учеников. Но с каждым годом чувствовал, что время не хочет отступать. Появились новые танки с длинноствольными пушками. Внешне они походили на те, которые рождались в их конструкторском бюро, но это были другие орудия, более современные, более грозные для врага. Поступили на вооружение пехоты боевые машины. И на них Грабин видел совсем иные пушки.

Время уходило вперед, а так не хотелось сдаваться. Грабин мечтал творить. И он работал. Ночами в его комнате долго горел свет.

— Побереги себя, — говорила жена, заходя в его кабинет.

— Подожди, Аня, родилась интересная мысль…

Анна Павловна знала, что Василий Гаврилович не успокоится, не отложит в сторону папку с бумагами. А ее беспокоило здоровье Василия Гавриловича. Все чаще появлялась одышка при ходьбе.

Но однажды Василий Гаврилович почувствовал себя несравнимо лучше. Он приободрился, словно помолодел. Шаг сделался тверже, на лице заиграла улыбка. Анна Павловна объяснила перемену в его настроении наступлением весны. Он давно мечтал о солнечных днях, о шелесте трав, о поющих в поле перепелках и о пчелах, хлопочущих над цветами. И весна наконец наступила. Побежали ручьи вдоль дорог. Зазеленели луга. На деревьях появились листья.

Тщательно побрившись, Грабин достал из шкафа китель с погонами генерал-полковника и с многоцветьем орденских колодок. На правой стороне укрепил четыре медали лауреата Государственной премии СССР. Увидев, что Анна Павловна смотрит вопросительно, пояснил:

— Пригласили на полигон. Испытывается новое изделие.

…Еще один поворот — и впереди показался памятник. У самой дороги, где когда-то проходила линия обороны, на высоком постаменте замерла дивизионная пушка ЗИС-3. Василий Гаврилович вышел из машины, прочитал надпись, выбитую на металлической пластине: «Здесь мужественно сражались артиллеристы…»